rerum scriptor
Один из тех ,кто прочитает этот рассказ наверняка подумает, что рассказ про него. и будет не совсем прав. Ладно. Это не суть.
Это эксперимент.
Пожалста, напишите, что вы там себе подумали, почитав. Это камерный рассказ, для узкого круга читателей, которые поймут, о чем речь... Но все-таки. Все-таки...
Поехали.
Все события этой истории происходили почти на самом деле, все персонажи имеют под собой реальных людей, все совпадения случайны. Всегда Ваш, Троцкий. Только что я осознанно совершил ошибку, если меня за нее убъют, не поминайте лохом.
ЗЫ - история про сопли и любовь
Трагичная история про Сережу Соболева В славном городе Мухосранске, в районе Дрись, жил студент Сережа Соболев, был он, как водится, бедным, но в меру. Учился Сережа на третьем курсе архитектурного факультета местного ВУЗа, работал в местной школе и общался с местным донжуаном(ебырем-террористом) Саней Рожковым и местным неформалом (неудачником) Васей Пупкиным. Еще у Сережи была девушка, и ее звали Марина. Марину признавали: жуткой стервой, буйной истеричкой, бесспорным лидером школьной девичьей тусовки, три раза королевой красоты в школе (правда, два из них в младших классах) и божьим проклятьем, ниспосланным на Сережу Соболева. Последний пункт был скорее выводом из всех вышеперечисленных плюс тот факт, что при упоминании о Марине взгляд обычно очень организованного и практичного Соболева терял всякую осмысленность и начинал мечтательно блуждать где-то в высших сферах. «Разве что только слюнка по подбородку не стекает» - горестно жалились на жизнь Рожков и Пупкин, а Пупкин, с которым Марина ладила далеко не всегда, еще и потирая затылок, по которому доставалось постоянно – то от Мариночки – сумочкой, для острастки, то от Соболева подзатыльник, чтобы не пиздел Вася нелицеприятного про Марину. Встречался Соболев с Мариночкой уже полгода, однако ебать ее не трахал, ибо чувствовал себя грязным и отвратительным животным рядом со светлым ангелом – Мариной, которая еще и ломалась к тому же. Соболев не хотел травмировать юную девичью психику Мариночки излишней поспешностью, а посему страдал, погибал от спермотоксикоза, но мужественно терпел жизненные невзгоды, с тоской о лучших временах подрачивая в сортире.
Надо так же отметить, что Соболев почти не пил, ибо алкоголь с некоторых пор не доставлял ему никаких радостных ощущений, не курил, по тому что давно бросил, и почти не матерился, из убеждений. Марина же, будучи в самом цветущем возрасте и являясь душой, боевыми когтями и кулаками компании, не могла себе позволить такой же роскоши. Посему, Марина и пила, причем иногда до полной несознанки, и курила, и материлась, когда надо. Впрочем, влюбленного до состояния идиотизма Сережу это не останавливало. Наша история начинается с одного раннего февральского вечера, когда хорошо выпившая Марина висла на плече у Сереги, стоявшего у лавочки в углу двора. Уже почти стемнело, погода была очень сырая и промозглая, шло что-то типа снега с дождем, толком и не поймешь, что за дрянь сыпалась с неба, ветер дул сырой и пронизывающий до костей. До этого Соболев 20 минут выстукивал зубами советские марши, ожидая, когда же явится Марина. И вот она явилась. Явилась, надо сказать, в подпитии, в достаточно слезливом настроении. Мариночка висла у Сереги на плече, плакала ему в куртку, Соболев гладил Мариночку по голове, прижимал к себе и пытался успокоить. Так прошло еще минут десять. Наконец, Марина оторвала заплаканное личико от соболевской куртки и заглянула Сереге в лицо. Соболев вперил взгляд, полный телячьей нежности, в маринино лицо, в который раз глядя на ровное личико с тонкими чертами, заглядывая в большие темные глаза, чуть лукавые, чуть хищные, такие блестящие. Впрочем, блестели-то глаза от выпитой час назад водяры. Ладно, херня. Самое главное, что ты со мной. Моя. И ничья больше, - подумал Соболев. Слово бы в ответ на эти исполненные романтизма Соболевские мысли, Мариночка снова уткнулась ему в плечо и пробормотала слегка запинающимся языком:
- Сереж, я его послала.
- Кого? – в недоумении посмотрел на нее Соболев.
- Любовника! – выдала Мариночка.
Соболев почувствовал, как внутри все ухнуло вниз, а в голову словно бы влетел порыв холодного ветра, бушевавшего снаружи.
- Какого б… любовника? – спокойно, насколько мог, спросил Серега.
- Одного из трех… - пролепетала Марина.
- Так. Это не смешно. Ты шутишь? – с внезапно проснувшейся надеждой на лучшее спросил Соболев.
- Н-не… - выдавила все еще заплетающимся языком Марина. – Любовники… э…к-казлы. Я их всех послала. Ты у меня теперь один, - и преданно уставилась в глаза Соболеву.
- Солнышко, давай-ка разъясним этимологию слова «любовник»…
- Этимо… что?
- Ты с ними ебалась? – наконец выдал Соболев страшный вопрос.
- Ну… да… - всхлипнула Марина. – Но я их всех уже бросила. Ради тебя. Ты у меня один. А с тобой я боялась… Ты слишком много для меня значишь… Вдруг бы ты ушел?
Соболев всегда отличался тем, что даже в самых пиздецовых ситуациях умел держать лицо. Сейчас он просто аккуратно и даже почти нежно снял Маринины руки со своих плеч, развернулся и спокойно пошел домой. «Вот пиздец…» - думал по кругу Соболев. Более осмысленных мыслей в голове не наблюдалось. Потом подумалось «Пойду повешусь нах» - правда, ясно было как день, что уж этого-то Соболев делать точно не будет, не дитя поди. Потом снова подумалось «Вот пиздец». И снова. И опять. Когда Соболев наконец добрался до дома, мысли его обрели некоторую ясность. Однако интеллектуальнее не стали. К уже имеющимся добавилась мысль «я - идиот». «Прям как Пупкин» - ехидно заметил голосок из глубин подсознания. «Молчи, ссука, у меня трагедия» - мысленно ответил ему Соболев и продолжил страдать. Сережа Соболев, 20 лет отроду, вроде взрослый, серьезный человек, чувствовал себя обосранным котенком.
Все, кто этим вечером приходили к Соболеву, (то есть Пупкин, Рожков, двое старшеклассников опять в надежде отпиздить ненавистного Соболева, Рожков с девушками, трое старшеклассников все в надежде побухать на флэту и побакланить с Серегой, снова Пупкин, теперь уже в расстроенных чувствах, излить душу насчет Насти Петровой, и даже протрезвевшая Марина), встречали лишь немую дверь. «Нету дома» - делали все они вывод и шли восвояси. Вывод был несколько ошибочным. С одной стороны Соболев был дома. С другой стороны, он был совсем не здесь, и может быть даже не сейчас. Соболев сидел на кухне, глядя бессмысленным взглядом в пространство. Перед ним столь же бессмысленно, и даже, пожалуй, беспощадно, стояла пустая бутылка из-под водки, оставленной когда-то Рожковым. На внешние раздражители Сережа не реагировал. Именно в таком состоянии его нашел уже совсем под вечер Саня, который заподозрил что-то неладное и попросил ключи у соседки. Соболев все так же сидел, мутными глазами глядя в туманную даль, не обращая никакого внимания на Рожкова. Сначала Рожков подумал, что он тут не нужен. Потом пораскинул мозгами и подумал, что он, Рожков, тут очень даже нужен и не бросать же друга в беде. Рожков долго сидел напротив, пытаясь достучаться до Соболева и поддерживая коннект найденной в недрах серегиной квартиры половиной бутылки коньяка. Когда бутылка наконец опустела, застывший и недвижимый Соболев всхлипнул, уронил голову на ладони и тихо заплакал. Потом Соболев очень радовался тому, что видел это завораживающее действо только Саня. Впрочем, не в этом суть.
На следующй день Соболев позвонил на работу и хриплым и тоскливым голосом сообщил директрисе, Галине Всеволодовне, что не сможет на этой неделе выйти на работу. «По личным причинам». Готичная дипрессия продлилась где-то два дня – Соболев был апатичен, реагировал на окружающий мир слабо, зато много сидел и обдумывал свое незавидное положение. Марина приходила, пыталась с Соболевым говорить, и даже пыталась вернуть все на круги своя посредством истерики. Правда, Соболев посмотрел на нее как-то отстраненно и вежливо попросил пока не заходить и не трогать его.
На третий день Соболев вышел на работу.
После уроков Мариночку чуть не хватил удар, когда она увидела сидящих на лавочке рядышком и о чем-то увлеченно бакланящих Серегу Соболева и Юрика Косынкина, из 11В, с которым она буквально дня четыре назад порвала. Оба выглядели нездорово: Соболев осунувшийся и небритый, Косынкин – осунувшийся и нечесанный. Наконец, заметив Марину, Соболев поднялся с лавочки, что-то сказал Юрику, крепко пожал ему руку и направился к Мариночке. Почти всю дорогу до Марининого дома они прошли молча.
- А как ты узнал, что это Юрик? – наконец спросила Марина.
- Слухами земля полнится, - туманно ответил Соболев.
- Ты на меня больше не сердишься? – невинно хлопая глазами, спросила Марина.
Соболев посмотрел на нее и тяжело вздохнул. Ну что, объяснять ей, что он ни черта не ел эти три дня, чудом снова не начал курить и чуть не съехал крышей? Да ну, нафиг. Глаза у нее все такие же. Темные, большие и красивые. Ресницы пушистые. И глаза хитрые. Лукавые. Любимые, короче говоря.
- А у меня родителей дома нет, - так и не дождавшись ответа, тонко намекнула Марина.
Соболев еще раз, уже совсем незаметно вздохнул и пошел за Мариной в темный вонючий подъезд ее дома.
PS В тот день Соболев, конечно, переебал Марину, правда практически безо всякого удовольствия. С тех пор Марина, вроде бы, завязала с блядством. Так они и встречаются до сих пор. Правда, Серега уже успел отплатить Мариночке той же монетой, хоть и не такого крупного номинала, сильно увлекшись на пару с Рожковым девочкой Ксюшей, красивой, как лучик солнца… но это уже совсем другая история.
Это эксперимент.
Пожалста, напишите, что вы там себе подумали, почитав. Это камерный рассказ, для узкого круга читателей, которые поймут, о чем речь... Но все-таки. Все-таки...
Поехали.
Все события этой истории происходили почти на самом деле, все персонажи имеют под собой реальных людей, все совпадения случайны. Всегда Ваш, Троцкий. Только что я осознанно совершил ошибку, если меня за нее убъют, не поминайте лохом.
ЗЫ - история про сопли и любовь
Трагичная история про Сережу Соболева В славном городе Мухосранске, в районе Дрись, жил студент Сережа Соболев, был он, как водится, бедным, но в меру. Учился Сережа на третьем курсе архитектурного факультета местного ВУЗа, работал в местной школе и общался с местным донжуаном(ебырем-террористом) Саней Рожковым и местным неформалом (неудачником) Васей Пупкиным. Еще у Сережи была девушка, и ее звали Марина. Марину признавали: жуткой стервой, буйной истеричкой, бесспорным лидером школьной девичьей тусовки, три раза королевой красоты в школе (правда, два из них в младших классах) и божьим проклятьем, ниспосланным на Сережу Соболева. Последний пункт был скорее выводом из всех вышеперечисленных плюс тот факт, что при упоминании о Марине взгляд обычно очень организованного и практичного Соболева терял всякую осмысленность и начинал мечтательно блуждать где-то в высших сферах. «Разве что только слюнка по подбородку не стекает» - горестно жалились на жизнь Рожков и Пупкин, а Пупкин, с которым Марина ладила далеко не всегда, еще и потирая затылок, по которому доставалось постоянно – то от Мариночки – сумочкой, для острастки, то от Соболева подзатыльник, чтобы не пиздел Вася нелицеприятного про Марину. Встречался Соболев с Мариночкой уже полгода, однако ебать ее не трахал, ибо чувствовал себя грязным и отвратительным животным рядом со светлым ангелом – Мариной, которая еще и ломалась к тому же. Соболев не хотел травмировать юную девичью психику Мариночки излишней поспешностью, а посему страдал, погибал от спермотоксикоза, но мужественно терпел жизненные невзгоды, с тоской о лучших временах подрачивая в сортире.
Надо так же отметить, что Соболев почти не пил, ибо алкоголь с некоторых пор не доставлял ему никаких радостных ощущений, не курил, по тому что давно бросил, и почти не матерился, из убеждений. Марина же, будучи в самом цветущем возрасте и являясь душой, боевыми когтями и кулаками компании, не могла себе позволить такой же роскоши. Посему, Марина и пила, причем иногда до полной несознанки, и курила, и материлась, когда надо. Впрочем, влюбленного до состояния идиотизма Сережу это не останавливало. Наша история начинается с одного раннего февральского вечера, когда хорошо выпившая Марина висла на плече у Сереги, стоявшего у лавочки в углу двора. Уже почти стемнело, погода была очень сырая и промозглая, шло что-то типа снега с дождем, толком и не поймешь, что за дрянь сыпалась с неба, ветер дул сырой и пронизывающий до костей. До этого Соболев 20 минут выстукивал зубами советские марши, ожидая, когда же явится Марина. И вот она явилась. Явилась, надо сказать, в подпитии, в достаточно слезливом настроении. Мариночка висла у Сереги на плече, плакала ему в куртку, Соболев гладил Мариночку по голове, прижимал к себе и пытался успокоить. Так прошло еще минут десять. Наконец, Марина оторвала заплаканное личико от соболевской куртки и заглянула Сереге в лицо. Соболев вперил взгляд, полный телячьей нежности, в маринино лицо, в который раз глядя на ровное личико с тонкими чертами, заглядывая в большие темные глаза, чуть лукавые, чуть хищные, такие блестящие. Впрочем, блестели-то глаза от выпитой час назад водяры. Ладно, херня. Самое главное, что ты со мной. Моя. И ничья больше, - подумал Соболев. Слово бы в ответ на эти исполненные романтизма Соболевские мысли, Мариночка снова уткнулась ему в плечо и пробормотала слегка запинающимся языком:
- Сереж, я его послала.
- Кого? – в недоумении посмотрел на нее Соболев.
- Любовника! – выдала Мариночка.
Соболев почувствовал, как внутри все ухнуло вниз, а в голову словно бы влетел порыв холодного ветра, бушевавшего снаружи.
- Какого б… любовника? – спокойно, насколько мог, спросил Серега.
- Одного из трех… - пролепетала Марина.
- Так. Это не смешно. Ты шутишь? – с внезапно проснувшейся надеждой на лучшее спросил Соболев.
- Н-не… - выдавила все еще заплетающимся языком Марина. – Любовники… э…к-казлы. Я их всех послала. Ты у меня теперь один, - и преданно уставилась в глаза Соболеву.
- Солнышко, давай-ка разъясним этимологию слова «любовник»…
- Этимо… что?
- Ты с ними ебалась? – наконец выдал Соболев страшный вопрос.
- Ну… да… - всхлипнула Марина. – Но я их всех уже бросила. Ради тебя. Ты у меня один. А с тобой я боялась… Ты слишком много для меня значишь… Вдруг бы ты ушел?
Соболев всегда отличался тем, что даже в самых пиздецовых ситуациях умел держать лицо. Сейчас он просто аккуратно и даже почти нежно снял Маринины руки со своих плеч, развернулся и спокойно пошел домой. «Вот пиздец…» - думал по кругу Соболев. Более осмысленных мыслей в голове не наблюдалось. Потом подумалось «Пойду повешусь нах» - правда, ясно было как день, что уж этого-то Соболев делать точно не будет, не дитя поди. Потом снова подумалось «Вот пиздец». И снова. И опять. Когда Соболев наконец добрался до дома, мысли его обрели некоторую ясность. Однако интеллектуальнее не стали. К уже имеющимся добавилась мысль «я - идиот». «Прям как Пупкин» - ехидно заметил голосок из глубин подсознания. «Молчи, ссука, у меня трагедия» - мысленно ответил ему Соболев и продолжил страдать. Сережа Соболев, 20 лет отроду, вроде взрослый, серьезный человек, чувствовал себя обосранным котенком.
Все, кто этим вечером приходили к Соболеву, (то есть Пупкин, Рожков, двое старшеклассников опять в надежде отпиздить ненавистного Соболева, Рожков с девушками, трое старшеклассников все в надежде побухать на флэту и побакланить с Серегой, снова Пупкин, теперь уже в расстроенных чувствах, излить душу насчет Насти Петровой, и даже протрезвевшая Марина), встречали лишь немую дверь. «Нету дома» - делали все они вывод и шли восвояси. Вывод был несколько ошибочным. С одной стороны Соболев был дома. С другой стороны, он был совсем не здесь, и может быть даже не сейчас. Соболев сидел на кухне, глядя бессмысленным взглядом в пространство. Перед ним столь же бессмысленно, и даже, пожалуй, беспощадно, стояла пустая бутылка из-под водки, оставленной когда-то Рожковым. На внешние раздражители Сережа не реагировал. Именно в таком состоянии его нашел уже совсем под вечер Саня, который заподозрил что-то неладное и попросил ключи у соседки. Соболев все так же сидел, мутными глазами глядя в туманную даль, не обращая никакого внимания на Рожкова. Сначала Рожков подумал, что он тут не нужен. Потом пораскинул мозгами и подумал, что он, Рожков, тут очень даже нужен и не бросать же друга в беде. Рожков долго сидел напротив, пытаясь достучаться до Соболева и поддерживая коннект найденной в недрах серегиной квартиры половиной бутылки коньяка. Когда бутылка наконец опустела, застывший и недвижимый Соболев всхлипнул, уронил голову на ладони и тихо заплакал. Потом Соболев очень радовался тому, что видел это завораживающее действо только Саня. Впрочем, не в этом суть.
На следующй день Соболев позвонил на работу и хриплым и тоскливым голосом сообщил директрисе, Галине Всеволодовне, что не сможет на этой неделе выйти на работу. «По личным причинам». Готичная дипрессия продлилась где-то два дня – Соболев был апатичен, реагировал на окружающий мир слабо, зато много сидел и обдумывал свое незавидное положение. Марина приходила, пыталась с Соболевым говорить, и даже пыталась вернуть все на круги своя посредством истерики. Правда, Соболев посмотрел на нее как-то отстраненно и вежливо попросил пока не заходить и не трогать его.
На третий день Соболев вышел на работу.
После уроков Мариночку чуть не хватил удар, когда она увидела сидящих на лавочке рядышком и о чем-то увлеченно бакланящих Серегу Соболева и Юрика Косынкина, из 11В, с которым она буквально дня четыре назад порвала. Оба выглядели нездорово: Соболев осунувшийся и небритый, Косынкин – осунувшийся и нечесанный. Наконец, заметив Марину, Соболев поднялся с лавочки, что-то сказал Юрику, крепко пожал ему руку и направился к Мариночке. Почти всю дорогу до Марининого дома они прошли молча.
- А как ты узнал, что это Юрик? – наконец спросила Марина.
- Слухами земля полнится, - туманно ответил Соболев.
- Ты на меня больше не сердишься? – невинно хлопая глазами, спросила Марина.
Соболев посмотрел на нее и тяжело вздохнул. Ну что, объяснять ей, что он ни черта не ел эти три дня, чудом снова не начал курить и чуть не съехал крышей? Да ну, нафиг. Глаза у нее все такие же. Темные, большие и красивые. Ресницы пушистые. И глаза хитрые. Лукавые. Любимые, короче говоря.
- А у меня родителей дома нет, - так и не дождавшись ответа, тонко намекнула Марина.
Соболев еще раз, уже совсем незаметно вздохнул и пошел за Мариной в темный вонючий подъезд ее дома.
PS В тот день Соболев, конечно, переебал Марину, правда практически безо всякого удовольствия. С тех пор Марина, вроде бы, завязала с блядством. Так они и встречаются до сих пор. Правда, Серега уже успел отплатить Мариночке той же монетой, хоть и не такого крупного номинала, сильно увлекшись на пару с Рожковым девочкой Ксюшей, красивой, как лучик солнца… но это уже совсем другая история.
-
-
04.09.2006 в 13:22-
-
04.09.2006 в 13:28-
-
04.09.2006 в 13:34Saxx Хе. Ни хуя не понял, что подразумевалось. Да. =)Но видеть на дневнике приятно.
-
-
04.09.2006 в 13:37А о некоторых догадываюсь.
-
-
04.09.2006 в 13:44-
-
04.09.2006 в 13:46Saxx Интерес - это хорошо. Это спаибо.=)